Лети. Высоко лети.
Крики чаек, летающих в небе, звучали, словно насмешка над его неудачами. Из неба над берегом, они выбрали именно то место, где сидел Бернард. Белые птицы, символизирующие жизнь и свободу, кружили над мужчиной как стервятники над умирающим животным. Сколько он себя помнил, они всегда были спутником его жизни. Всегда, когда бы он ни пришел на берег моря, они всегда кружили только в том месте, где был он. Порой, чайка садилась на одно бревно с ним, другие же прыгали вокруг, но каждая расправляла крылья и кричала так зловеще, что создавалось ощущение, что это они виноваты в твоих бедах и сейчас, видя твои слезы от поражений, радуются своим победам. Бернард, низкий темноволосый мужчина, с карими глазами, словно перо совы, никогда не любил чаек. Их присутствие означало только одно – печаль. Печаль в его сердце.
Сегодня как раз был один из таких дней, когда он пришел на берег. Умер его близкий друг, единственный человек, который был рядом последние годы. И даже в этот момент, Бернард хоть и чувствовал боль утраты, но жалость к себе была намного больше, ведь он остался совсем один. Он обнимал себя за плечи до хруста в пальцах и синяках на плечах, кусал губы до крови, чтобы не кричать в голос, слезы катились крупными каплями по его щетине, нос был заложен. Он ненавидел чаек, что они прыгают вокруг него, словно в шаманском танце и кричат. Нет. Они смеются над ним, над бедным Бернардом, который остался один. Он резко поднялся со старого бревна, на котором сидел, и побежал на чаек, подняв кулаки, словно собирался ударить. Из его открытого рта вырывался низкий гортанный крик, больше похожий на хрип, который он уже не в силах был сдерживать. Он добегал до ближайшей чайки и, спугнув ее, бежал к следующей птице. Подбежав к третьей, мужчина запнулся об собственную ногу и, потеряв равновесие, упал. Вставать, и бежать дальше, больше не было сил, а в голове была пустота. Бернард лежал среди чаек, которые хоть и взлетали, когда он их распугивал, но все равно возвращались, вновь приземляясь возле мужчины и смотря на него. Он обнял себя за плечи и подтянул колени к груди, смотря на птиц. Его поедало горе и жалость к себе, а перед широко раскрытыми пустыми глазами замелькали воспоминания…
Сегодня как раз был один из таких дней, когда он пришел на берег. Умер его близкий друг, единственный человек, который был рядом последние годы. И даже в этот момент, Бернард хоть и чувствовал боль утраты, но жалость к себе была намного больше, ведь он остался совсем один. Он обнимал себя за плечи до хруста в пальцах и синяках на плечах, кусал губы до крови, чтобы не кричать в голос, слезы катились крупными каплями по его щетине, нос был заложен. Он ненавидел чаек, что они прыгают вокруг него, словно в шаманском танце и кричат. Нет. Они смеются над ним, над бедным Бернардом, который остался один. Он резко поднялся со старого бревна, на котором сидел, и побежал на чаек, подняв кулаки, словно собирался ударить. Из его открытого рта вырывался низкий гортанный крик, больше похожий на хрип, который он уже не в силах был сдерживать. Он добегал до ближайшей чайки и, спугнув ее, бежал к следующей птице. Подбежав к третьей, мужчина запнулся об собственную ногу и, потеряв равновесие, упал. Вставать, и бежать дальше, больше не было сил, а в голове была пустота. Бернард лежал среди чаек, которые хоть и взлетали, когда он их распугивал, но все равно возвращались, вновь приземляясь возле мужчины и смотря на него. Он обнял себя за плечи и подтянул колени к груди, смотря на птиц. Его поедало горе и жалость к себе, а перед широко раскрытыми пустыми глазами замелькали воспоминания…